Раскольников и Порфирий Петрович

Экспозиция

Судьбы Раскольникова и Порфирия Петровича были обречены на противостояние. Как дуэль следователя и идейного душегуба.

За два месяца до преступления Порфирий Петрович с интересом прочёл в журнале «Периодическая речь» статью Раскольникова «О преступлении». В ней шла речь о болезни преступника, которая неизбежно сопровождает весь ход преступления; о разрядах людей, отнесённых к «право имеющим» и «обыкновенным»; о праве «необыкновенных» на преступление и т.д. Порфирию Петровичу «все эти ощущения знакомы», и статейку он «прочёл как знакомую». Надо полагать, в молодости Порфирий Петрович тоже прошёл через чистилище «наполеономании», но нашёл в себе нравственные силы отказаться от безумных чар. Опытный следователь статью прочёл и до времени отложил.

Тем временем, пока Раскольников отлёживался в беспамятстве после совершённого двойного убийства, опытный следователь работал. Порфирий Петрович установил всех закладчиков зарубленной старухи процентщицы. Среди них был и Раскольников.

О внезапной и странной болезни приятеля своему дальнему родственнику Порфирию Петровичу рассказал Разумихин.

Проницательный следователь сопоставил содержание статьи и болезнь её автора Раскольникова, начало которой совпадало с днём убийства старухи процентщицы и сестры её Лизаветы. Профессиональная интуиция породила первое сомнение. Понятно, Порфирий Петрович ищет встречи с Раскольниковым.

На пятый день после убийства двух женщин Раскольников очнулся после многодневного беспамятства. Разумихин рассказывает врачу Зосимову о том, что Порфирий Петрович допрашивает клиентов старухи процентщицы. «Закладчиков допрашивает? — громко спросил Раскольников.»

В этот же день на новоселье у Разумихина письмоводитель Замётов рассказал всем и Порфирию об обмороке Раскольникова в конторе квартального надзирателя после того, как Иля Петрович рассказал Никодиму Фомичу об убийстве старухи процентщицы и сестры её Лизаветы. У Никодима Фомича и Замётова тогда закрались подозрения.

Подозрения следователя получили новый импульс.

Уже на следующий день Раскольников просит Разумихина свести с Порфирием Петровичем. Надуманный предлог – спасти заложенные Алёне Ивановне отцовские часы и сестрино колечко. Истинное желание Раскольникова узнать, находится ли он у следователя под подозрением.

Раскольников с ужасом узнаёт, что и Порфирий Петрович тоже ищет встречи с Раскольниковым.

«Очень, очень, очень желает с тобой познакомиться!» - Разумихин по-своему понимает интерес родственника к Раскольникову.

«Важнее всего, знает Порфирий иль не знает, что я вчера у этой ведьмы в квартире был... и про кровь спрашивал? В один миг надо это узнать, с первого шагу, как войду, по лицу узнать; и-на-че... хоть пропаду, да узнаю!» - беспокоится убийца.

«Бабочка сама на свечу летит...», - понимает собственную рискованную задумку Раскольников.
Завязка

Первая схватка

На первой встрече с Порфирием Петровичем пришедший на разведку Раскольников пытается вести себя непренуждённо. В квартиру следователя вместе с Разумихиным входит «досмеиваясь». Старается «законфузиться»; «чтобы задрожал голос». Но получается плохо.

Раскольников анализирует свои слова, жесты, поступки. «Хорошо ли? Натурально ли? Не преувеличил ли? — трепетал про себя Раскольников».

Напротив Порфирий Петрович, профессиональная задача которого укрепить или развеять возникшие подозрения, свою партию ведёт виртуозно. Заподозренного в убийстве Раскольникова Порфирий Петрович встретил по-домашнему: в халате и в стоптанных туфлях. Следователь невозмутимо спокоен, разве что несколько язвителен. Неожиданно Порфирий Петрович заявляет, что он его давно уже «поджидает». «И как ни в чем не бывало, он заботливо стал подставлять пепельницу Разумихину, беспощадно сорившему на ковер папироской. Раскольников вздрогнул, но Порфирий как будто и не глядел, всё еще озабоченный папироской Разумихина.»

Раскольников понимает, что в «злобе-то» может проговориться. « — А зачем они меня мучают!..» Но Раскольникову чрезвычайно сложно обуздать свой нрав. Он злобно реагирует на Замётова. Не сдержавшись, Раскольников продолжает вчерашнюю стычку с Замётовым в трактире ««Хрустальный дворец»: «— А может, я где-нибудь клад нашел?.. Вот я вчера и расщедрился... Вон господин Заметов знает, что я клад нашел!..»

Выпустив часть пара, Раскольников извиняется перед хозяином дома, считая всё произошедшее «пустяшным перебором». При этом губы Родиона вздрагивали. На что Порфирий Петрович со слабо скрываемой язвительностью отвечает Раскольникову, что он его давно интересует: «Любопытно и смотреть, и слушать... и я, признаюсь, так рад, что вы изволили, наконец, пожаловать...»

«Мысли крутились как вихрь в голове Раскольникова. Он был ужасно раздражен. «Главное, даже и не скрываются, и церемониться не хотят! А по какому случаю, коль меня совсем не знаешь, говорил ты обо мне с Никодимом Фомичом? Стало быть, уж и скрывать не хотят, что следят за мной, как стая собак! Так откровенно в рожу и плюют! — дрожал он от бешенства.»

После обсуждения содержания статьи Порфирий Петрович неожиданно переходит на личность автора теоретического опуса. Следователь интересуется у Раскольникова, не считает ли он и себя необыкновенным «ну хоть на капельку» и смог бы сам решиться «перешагнуть через препятствие-то?»

Раскольников понимает, с чем связаны вопросы следователя и отвечает вызывающе, с надменным презрением, что не сообщил бы, если бы и «перешагнул».

«-Ну, полноте, кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает? — с страшною фамильярностию произнес вдруг Порфирий. Даже в интонации его голоса было на этот раз нечто уж особенно ясное.» Следователю в тон вторит Замётов: «-Уж не Наполеон ли какой будущий и нашу Алену Ивановну на прошлой неделе топором укокошил?»

На этот раз ловушка не захлопнулась. Но Раскольников осознал абсолютно: он под подозрением.

Развитие действия

Вторая схватка

На следующее утро, ровно в одиннадцать часов, Раскольников вошел в дом — й части, в отделение пристава следственных дел.

Незадолго до Раскольникова к следователю явился мещанин, скорняк, проживающий в доме, где ранее обитала старуха процентщица. Ремесленник оказался свидетелем странного поведения Раскольникова: в квартире зарубленных женщин Родион расспрашивал о крови, звонил в колокольчик.

Опытный следователь Порфирий Петрович посадил мещанина за перегородкой, чтобы в психологически походящий для беседы (неформального допроса) момент предъявить Раскольникову «сюрпризик» в качестве свидетеля. Цель – морально сломить подозреваемого и вынудить на признание.

Раскольников, понятно, об этом не знал. Но он хорошо помнил вчерашнюю схватку с Порфирием Петровичем, в ходе которой Раскольникову стало ясно: он находится под подозрением. В отделении пристава следственных дел Раскольникова долго не принимали. А по его расчёту, должны бы были, кажется, «так сразу на него и наброситься».

Готовясь к новой схватке, Раскольников почувствовал, что дрожит — негодование закипело в нем при мысли, что он дрожит от страха перед ненавистным Порфирием Петровичем. Он ненавидел его «без меры, бесконечно».

Напротив, Порфирий Петрович встретил своего гостя с самым веселым и приветливым видом.

Порфирий, протянул Раскольникову обе руки, а ни одной не дал. Когда взгляды их встречались, оба, с быстротою молнии, отводили их один от другого.

Раскольников форсирует события. Он напоминает Порфирию Петровичу об обещанном «форменном» допросе. При этом употребляет частицу «кажется». И тут же возникают сомнения. «Ну зачем я вставил кажется?— промелькнуло в нем как молния. — Ну зачем я так беспокоюсь о том, что вставил это кажется?» — мелькнула в нем тотчас же другая мысль, как молния».

Время терпит, время терпит-с, — бормотал Порфирий Петрович.

Его маленькая, толстенькая и круглая фигурка, как будто мячик, катавшийся в разные стороны и тотчас отскакивавший от всех стен и углов.— Успеем-с, успеем-с!..

Порфирий Петрович, усыпляя внимание подозреваемого, то предлагает Родиону папиросочку, то рассыпаясь в комплиментах по поводу казенной квартиры

-Славная вещь, славная вещь... — повторял Порфирий Петрович.

Это многократное глупенькое повторение, что казенная квартира славная вещь, слишком, по пошлости своей, противоречило с серьезным, мыслящим и загадочным взглядом, который он устремил теперь на своего гостя.

Порфирий Петрович продолжает свою игру. «Он так и сыпал, не уставая, то бессмысленно пустые фразы, то вдруг пропускал какие-то загадочные словечки и тотчас же опять сбивался на бессмыслицу.» «Кудахчет», жалуется на геморрой, рассказывает о желании заняться лечебной гимнастикой.

Всё более озлобляясь, Раскольникова уже не мог удержаться «от насмешливого и довольно неосторожного вызова.» Раскольников говорит Порфирию Петровичу, что тот использует обычный «приём юридический: усыпить внимание пустяками и неожиданно озадачить, поставить в тупик «самым роковым и опасным вопросом».

На это Порфирий Петрович и не думает оправдываться. Он соглашается с оппонентом, что действительно существует подобный юридический приём, который известен даже « самому посконному мужичью» и тут же вводит слова, понятия которых непосредственно связаны с совершённым Раскольниковым преступлением: «огорошат в самое темя, обухом-то-с, хе-хе-хе! в самое-то темя».

Нет-с, а так, в виде факта, примерчик осмелюсь представить, — так вот считай я, например, того, другого, третьего за преступника, ну зачем, спрошу, буду я его раньше срока беспокоить, хотя бы я и улики против него имел-с? Иного я и обязан, например, заарестовать поскорее, а другой ведь не такого характера, право-с; так отчего ж бы и не дать ему погулять по городу, хе-хе-с!

Продолжая истязать Раскольникова, вынуждая того на признание и одновременно отстраняясь от конкретного преступления, Порфирий Петрович продолжает делиться с Родионом собственными профессиональными секретами. «Иного я и обязан, например, заарестовать поскорее, а другой ведь не такого характера, право-с; так отчего ж бы и не дать ему погулять по городу, хе-хе-с!.. … Он по закону природы у меня не убежит, хотя бы даже и было куда убежать. Видали бабочку перед свечкой?»

Раскольников не отвечал, он сидел бледный и неподвижный, всё с тем же напряжением всматриваясь в лицо Порфирия.

Раскольников понимал, что у следователя нет против него прямых доказательств. Расчёт Порфирия Петровича был на больные нервы подозреваемого и его натуру. Мол, преступник и солжёт натурально, но в самый неподходящий момент упадёт в обморок.

Или, «увлекаясь игривостию своего остроумия, начнет дурачить подозревающего его человека, побледнеет как бы нарочно, как бы в игре, да слишком уж натурально побледнеет-то, слишком уж на правду похоже, ан и опять подал мысль! Хоть и надует с первого раза, да за ночь-то тот и надумается, коли сам малый не промах… …Сам вперед начнет забегать, соваться начнет, куда и не спрашивают, заговаривать начнет беспрерывно о том, о чем бы надо, напротив, молчать, различные аллегории начнет подпускать, хе-хе! Сам придет и спрашивать начнет: зачем-де меня долго не берут? хе-хе-хе!.. … Зеркало натура, зеркало-с, самое прозрачное-с!»

И резко переходя на личность Раскольникова, Порфирий Петрович натурально озабочен здоровьем Родиона: «Да что это вы так побледнели, Родион Романович, не душно ли вам, не растворить ли окошечко?

«Не позволю!» - истерично кречит выбитый из душевного равновесия Раскольников.

Следователь продолжает психологический прессинг, сообщая Родиону, что он знает и другие его «подвиги»: как в квартире старухи процентщицы про кровь расспрашивал и в колокольчик звонил. Порфирий Петрович доверительно говорит, что ему понятно душевное состояние Родиона. Так можно и с ума сойти.

«Сюрпризик», который подготовил Порфирий Петрович, не получился. Неожиданно явившийся работник Николай заявил о себе как убийце.

В этот же день мещанин, бесполезно просидевший за перегородкой, пришёл к Родиону и попросил по-христиански прощение «за оговор и за злобу».

Кульминация

Под утро, на девятые сутки после совершённого преступления «туман» рассеялся. Родион проснулся в кустах на Крестовском острове, в лихорадке. Ранним утром Раскольников пришёл в свою каморку. Несколько часов тревожного сна. Проснувшись, Родион чуть ли не с жадностью ел Настасьину стряпню.

Неожиданно явился Порфирий Петрович, «чтоб уже всё сказать и дело повести на открытую».

Следователь объясняет своё решение тем, что он заставил Родиона много перестрадать. Порфирий Петрович в ходе расследования полностью «просчитал» характер Раскольникова. Он не разделяет всех убеждений Родиона, но невольно почувствовал к нему «привязанность». Следователь понял, «…каково это всё перетащить на себе человеку, удрученному, но гордому, властному и нетерпеливому, в особенности нетерпеливому!» Порфирий Петрович искренне желает «всеми средствами загладить произведенное впечатление» и доказать, что и он « человек с сердцем и совестью… …Я не изверг-с».

Прежде чем сказать о главном, ради чего пришёл, Порфирий Петрович объясняет Раскольникову основные этапы поиска убийцы старухи процентщицы и её сестры Лизаветы.

Сначала пошли слухи. Началось со случайности. Старухины отметки на вещах, позволяющие определить круг «закладчиков». Сцена в конторе квартального надзирателя, где Родион упал в обморок, услышав о совершённом им убийстве.

«Слухи и случайности» совпали у следователя «в одну мысль»: преступник – Родион Романович Раскольников.

Следователь вспомнил журнальную «статейку» Раскольникова. Молодой провинциал по своему усмотрению поделил людей на «обыкновенных» («тварей дрожащих») и «необыкновенных» («право имеющих») и наделил «необыкновенных» исключительным правом самостоятельно решать, кому жить, кому умирать. Почему бы автору теоретического опуса и себя не причислить к

избранным?! Порфирий Петрович даёт понять Раскольникову, что тоже прошёл чистилище «сильной личности»: «Мне все эти ощущения знакомы, и статейку вашу я прочел как знакомую».

Статейку следователь прочёл, отложил и подумал: «Ну, с этим человеком так не пройдет!»

Следователь напоминает Родиону, как тот в трактире «Хрустальный дворец» провоцировал Замётова, «язык высовывал». «Господину Заметову прежде всего ваш гнев и ваша открытая смелость в глаза бросилась: ну как это в трактире вдруг брякнуть: «Я убил!»

«Ну, так как же, скажите теперь, после такого предыдущего не увлечься было последующим!»

Когда на больного Раскольникова «упал туман», и он в догом забытьи лежал в постели, Порфирий Петрович произвёл неофициальный обыск каморки Родиона, но ничего не обнаружил. «До последнего волоска у вас, в квартире, было осмотрено, по первым даже следам; но — umsonst! - напрасно! (нем).»

Порфирий Петрович интуитивно понял: «…теперь этот человек придет, сам придет, и очень скоро; коль виноват, так уж непременно придет. Другой не придет, а этот придет».

«А помните, как господин Разумихин начал вам проговариваться? Это мы устроили с тем, чтобы вас взволновать, потому мы нарочно и пустили слух, чтоб он вам проговаривался,..» О том, что Порфирий Петрович допрашивает «закладчиков» старухи процентщицы и очень заинтересовался Раскольниковым, ищет с ним встречи.

Смех-то, смех-то ваш, как вошли тогда, помните, ведь вот точно сквозь стекло я всё тогда угадал, а не жди я вас таким особенным образом, и в смехе вашем ничего бы не заметил. Вот оно что значит в настроении-то быть.

И господин-то Разумихин тогда, — ах! камень-то, камень-то, помните, камень-то, вот еще под которым вещи-то спрятаны? Ну вот точно вижу его где-нибудь там, в огороде, — в огороде ведь говорили вы, Заметову-то, а потом у меня-то, во второй раз? А как начали мы тогда эту вашу статью перебирать, как стали вы излагать — так вот каждое-то слово ваше вдвойне принимаешь, точно другое под ним сидит!

Ну вот, Родион Романыч, таким-то вот образом я и дошел до последних столбов, да как стукнулся лбом, и опомнился. «Изо ста кроликов никогда не составится лошадь, изо ста подозрений никогда не составится доказательства, ведь вот как одна английская пословица говорит…»

Нет, говорю, что это я! Ведь если захотеть, то всё это, говорю, до последней черты можно в другую сторону объяснить, даже еще натуральнее выйдет.

Рассуждения Порфирия Петровича привели Раскольников в замешательство. «Об чем говорит, — терялся он про себя, — неужели же в самом деле за невинного меня принимает?»

Мысль о том, что Порфирий считает его за невинного, начала вдруг пугать его. Раскольников ни с кем не желал делиться сомнительной славой. Но и сдаваться за здорово живёшь тоже не хотел.

Опытному следователю нужна был «одна единственная чёрточка», черта характера подозреваемого, чтобы использовать её в раскрытии преступления.

Порфирий Петрович рассчитывал на характер Раскольникова. На его природную раздражительность. «Нетерпеливы и больны вы очень, Родион Романыч. Что вы смелы, заносчивы, серьезны и... чувствовали, много уж чувствовали, всё это я давно уже знал-с.»

Если человек виновен, то непременно проявит себя.

Порфирий Петрович «…как услышал тогда про эти колокольчики, так весь даже так и замер, даже дрожь прохватила… …Ну, а холод-то этот в спинном мозгу? Колокольчики-то эти, в болезни-то, в полубреде-то?.. …Ну, думаю, вот она черточка и есть! Оно!»

«Нет, батюшка Родион Романыч, тут не Миколка! Тут дело фантастическое, мрачное, дело современное, нашего времени случай-с, когда помутилось сердце человеческое; когда цитуется фраза, что кровь «освежает»; когда вся жизнь проповедуется в комфорте. Тут книжные мечты-с, тут теоретически раздраженное сердце; тут видна решимость на первый шаг, но решимость особого рода, — решился, да как с горы упал или с колокольни слетел, да и на преступление-то словно не своими ногами пришел. Дверь за собой забыл притворить, а убил, двух убил, по теории. Убил, да и денег взять не сумел, а что успел захватить, то под камень снес. Мало было ему, что муку вынес, когда за дверью сидел, а в дверь ломились и колокольчик звонил, — нет, он потом уж на пустую квартиру, в полубреде, припомнить этот колокольчик идет, холоду спинного опять испытать потребовалось... Ну да это, положим, в болезни, а то вот еще: убил, да за честного человека себя почитает, людей презирает, бледным ангелом ходит, — нет, уж какой тут Миколка, голубчик Родион Романыч, тут не Миколка!»

«Эти последние слова, после всего прежде сказанного и так похожего на отречение, были слишком уж неожиданны. Раскольников весь задрожал, как будто пронзенный.

— Так... кто же... убил?.. — спросил он, не выдержав, задыхающимся голосом.

Порфирий Петрович даже отшатнулся на спинку стула, точно уж так неожиданно и он был изумлен вопросом.

— Как кто убил?.. — переговорил он, точно не веря ушам своим, — да вы убили, Родион Романыч! Вы и убили-с... — прибавил он почти шепотом, совершенно убежденным голосом.

Раскольников вскочил с дивана, постоял было несколько секунд и сел опять, не говоря ни слова. Мелкие конвульсии вдруг прошли по всему его лицу.

Словно испуганный провинившийся ребёнок, Раскольников пытается оправдаться. Но безуспешно.

Порфирий Петрович советует Родиону явиться с повинной. Сбавка будет. «Вам, во-первых, давно уже воздух переменить надо. Что ж, страданье тоже дело хорошее. Пострадайте.»

Развязка

Раскольников, как и Свидригайлов, с девятых на десятые сутки после убийства женщин, пережил «кошмар во всю ночь». Но в отличие от одного из своих аморальных двойников, пустившего себе пулю в висок, Родион Раскольников решился, в том числе под влиянием Порфирия Петровича, объявить о совершении двойного убийства.

Прощаясь с Соней, Родион признаётся девушке: «Я к Порфирию не пойду. Надоел он мне.»

Даже стоя не границе старой и новой жизни, Раскольников не мог совладать с собственной гордостью: Порфирий Петрович «просчитал» личность идейного убийцы, который претендовал на место в придуманном им клане «право имеющих».